Руины Кони-Айленда торчали из пены разбивающихся волн – всевозможные обломки и блоки разрушенных зданий, напоминавшие гигантские стеллажи, севшие здесь на мель. Можно было наблюдать, как волна разбивается о первый ряд квартир и крыш, проходит дальше, разбиваясь еще и теряя мощь, пока не врезается во встречную волну и не превращается в белый пенистый хаос шириной в пару сотен ярдов, который далеко, насколько хватает зрения, тянется на восток. Отсюда береговая линия казалась бесконечной, хотя Владе точно знал, что Кони-Айленд достигал в длину всего четырех миль. Но вдалеке, на юго-востоке, виднелась бурлящая вода у Бризи-Пойнта – она обозначала горизонт, и казалось, до нее было много миль. Это была иллюзия, но все равно расстояние выглядело огромным, словно добираться туда на моторке нужно было весь день и вообще они плыли по бескрайнему простору совершенно гигантской планеты. В конечном счете, подумал Владе, необходимо принять, что иллюзия, в общем-то, верна: мир огромен. Так что, возможно, именно сейчас они видели его как должно.

У мальчиков от восхищения округлились глаза. Владе рассмеялся, когда это увидел.

– Круто здесь оказаться, а?

Они кивнули.

– Вы здесь когда-нибудь были?

Они отрицательно покачали головами.

– А я считал себя тут местным, – сказал Владе. – Ну да ладно. Вон видите ту баржу с буксиром, примерно на полпути к Кони-Айленду? Туда мы и едем. Это моя подруга Айдельба так работает.

– Значит, она примерно половину работы сделала? – спросил Роберто.

– Хороший вопрос. Это ее надо спросить.

Владе приблизился к барже. Та была длинная и высокая, и ее сопровождал буксир, казавшийся маленьким на ее фоне, хотя и был куда крупнее катера Владе. Баржа имела причал, к которому смог подойти Владе, и команда причальщиков взяла фалинь и привязала его к утке.

Владе предупредил о своем визите, при этом нервничая так, как не нервничал много лет, и, конечно, Айдельба была здесь. Она стояла позади причальщиков – темная женщина, марокканка по происхождению, все еще стройная, все еще красивая, даже пугающе красивая. Бывшая жена Владе, тот человек из прошлого, о котором он по-прежнему думал, единственная, кто еще был в живых. Самая дикая, самая умная – та, которую он любил и которую потерял. Его подруга по несчастью, спутница в кошмаре на двоих. Ностальгия, боль по утерянному дому. Боль от того, что случилось.

* * *

Айдельба провела их вверх по металлической лестнице к промежутку в гакаборте. С вершины лестницы можно было оглядеть корпус баржи, и они увидели, что та была примерно на треть заполнена влажным светлым песком. Кое-где там виднелись водоросли и грязь, но по большей части это был чистый песок. Гигантская труба, похожая на пожарный шланг, только в десять раз крупнее и усиленная внутренними обручами, свисала с крана на дальнем конце баржи над открытым корпусом и извергала свежий песок, который напоминал скорее влажный цемент. Из внутренностей баржи исходил глухой скрежет вперемешку с высоким завыванием.

– Мы еще вычерпываем чистый песок, – указала Айдельба. – Баржа почти заполнена, так что скоро мы повезем все это на Оушен-Парквей и высыпем его на новый пляж.

– Кажется, что еще много поместится, – сказал Роберто.

– Много, – ответила Айдельба. – Если бы мы вышли в море, баржа вместила бы больше, а так мы поднимемся по каналам к отметке максимального прилива и вывалим его как можно дальше, а потом приедут бульдозеры и распределят его, когда будет отлив. Поэтому мы не можем слишком проседать.

– А куда вы его высыпаете? – спросил Владе.

– Сейчас между авеню Джей и Фостер-авеню. Оттуда убрали развалины и выровняли землю бульдозерами. Половина нашего песка останется чуть ниже минимальной отметки, половина чуть выше. По крайней мере, так планируется. Распределить песок и надеяться, что у отметки прилива образуются дюны, а под отметкой отлива – песчаные отмели. Это важно для экосистемы – только так она получает шанс на рост. Это вообще крупный проект – пляжестроение. Перемещение песка – это только его часть. Причем в некотором смысле легкая часть, хотя это не так уж легко.

– А если уровень воды поднимется еще? – спросил Стефан.

Айдельба пожала плечами:

– Наверное, пляж опять перенесут. А может, нет. Пока же мы должны действовать так, будто знаем, что делаем, так?

Владе сощурился на солнце. Он почти забыл манеру Айдельбы говорить.

– А можно нам поехать с вами посмотреть новый пляж? – спросил Роберто.

– Можно. Потребуется пара часов, чтобы подняться по Оушен-Парквей, а потом еще пара – чтобы разгрузить песок. Наверное, вам лучше поехать за нами на своей лодке, чтобы уехать в любой момент, когда захотите.

– Думаю, мы это сделаем как-нибудь в другой раз, – сказал Владе, – а то не успеем вернуться на Манхэттен к ужину. Поэтому давай мы лучше расскажем, зачем пришли, а потом вы поедете по своим делам, а мы – домой.

Айдельба кивнула. Она по-прежнему не смотрела Владе в глаза. По крайней мере, он ее взгляда не замечал, и от этого ему было грустно.

– Вы должны пообещать, что сохраните секрет, – сказал Роберто.

– Хорошо, – согласилась Айдельба. А потом взглянула на Владе: – Обещаю. Владе знает, что свои обещания я держу.

Владе горько рассмеялся при этих словах, но, когда мальчики встревожились, успокоил их:

– Нет-нет, я смеюсь только потому, что Айдельба меня удивила. Хранить секреты она умеет. Наш секрет она сохранит.

– Тогда ладно, – сказал Роберто. – Мы со Стефаном занимаемся подводными раскопками в Бронксе и думаем, что нашли… э-э… находку, которую хотим откопать, но мы работаем с водолазным колоколом, а копать под ним не получается. Мы пытались, но не вышло.

– Они чуть не утонули, – вырвалось у Владе.

Ребята печально кивнули.

– С водолазным колоколом? – удивилась Айдельба. – Вы что, шутите?

– Нет, с ним правда классно.

– Правда безумно, вы хотите сказать. Я в шоке, что вы еще живы. Вы сознание не теряли?

– Нет.

– А головные боли были?

– Ну да, немного.

– Не врите. Я тоже занималась этим дерьмом в вашем возрасте, но, когда меня вырубило, поняла, что не стоит. И голова у меня постоянно болела. Наверное, потеряла немало мозговых клеток. Из-за этого, думаю, и стала гулять с Владе.

Ребята не знали, что на это сказать.

Айдельба несколько мгновений пристально их разглядывала.

– Так это в Бронксе, говорите?

Они кивнули.

– Это «Гусар», что ли?

– Что?! – вскричал Роберто и зло посмотрел на Владе: – Это вы ей сказали!

Владе отрицательно покачал головой, а Айдельба издала короткий резкий смешок.